Монолит

0
582

Болота тормоза, удар. Грузовоз смял рядом с моей старенькой Тойоты и летел вместе с нами на вечеринку. Я пытаюсь удержать управление, но машину сбросило с дороги. Шлифовальные станки, лобовое стекло вылетело сверкающим крошевом, я уже не пытаюсь держаться за руль, но закрываю лицо от осколков. Небо и земля несколько раз меняются местами, и с шумом автомобиль врезается в бетонный забор высокоскоростной трассы. Яркая вспышка и темнота. Когда я пришла, сама машина лежала на крыше, к измятой Toyota привалился контейнер тяжеловоза. Лицо упиралась безопасности водителя, а по щеке текло что-то теплое. Я отстегнул ремень, на боку, что-то больно упиралось. Кусок металла воткнулся в кресле, прихватил несколько сантиметров кожи. С нехорошим холодком внутри я представляю, что было бы, воткнись он на пару сантиметров левее. Голова кружилась и в ушах раздавалось неприятное шипение, как будто внутри черепа свила гнездо змея. Резко пахло бензина. Стараясь не смотреть на эту сторону, липкими от крови пальцами я выдернул осколок. Казалось чудом, что арматура кузова машины стоял огромный груз. Будто угадав мои мысли, крыша, стала на пол, немного утихла. Нужно было выбрать. Я протянул руку через мешанину проводов Кристе и потряс его за плечо. Со стоном она открыла глаза несколько секунд, ее взгляд блуждал по искореженной машины, а затем с явным трудом сфокусировался на мне.
— Больно… — прошептала она, с трудом шевеля губами.
Ее красивое лицо было исцарапано осколками, на лбу наливалась огромная шишка. Губы и подбородок были заполнены с кровью из разбитого носа, но в остальном она, кажется, была цела. Дверь заклинило, я ноги вышиб остатки ветрового стекла. Выбраться удалось на удивление легко. Я попытался вытащить Кристину, но ее ноги зажало.
— Кирюша, помоги, — прошептала она голосом, искаженным от боли.
Всех сил, обдирая ногти, я попытался выпрямить смятый металл, но без успеха — один не может справиться.
— Потерпи, милая, сейчас я приведу кого-то.
Голос Кристины был только страх.
— Не уходи, пожалуйста, не оставляй меня одного.
Я гладил ее щеки, отряхивая осколки стекла: «Я быстро… «
Контейнеровоз упал на сторону, прижимая свою машину к бетонному бортику трассы. Водитель трейлера помощь была уже не нужна, бетонный козырек автобусной остановки, что прервал наше неуправляемое движение, буквально срезал кабину для грузовых машин, вместе с телом несчастной водителя. Его голова валялась тут же, в грязи, как будто жутковатая игрушка, которая продается в магазинчике розыгрышей. Мне затошнило.
Мимо проносились машины, некоторые притормаживали, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Мы слетели в сторону и почти не загораживали проезд. У всех нас есть свои дела.
Механически я потянулся к мобильному телефону, но увидев разбитый корпус и «потекший» от удара экран, понял всю бесполезность этой попытки.
Компания подростков, явно отдыхавшая неподалеку, остановился в двух десятках шагов, глядя на бесплатный спектакль. Некоторые даже там, сотовые телефоны и сделали фотографии искореженной кабины. Один наклонился над оторванной головой.
— На проезжей части… — был пьяный голос.
— Помогите мне, тут женщину зажало! Я заплакал и закашлялся, бок обожгло острой болью. Кажется, сломал ребро или два.
— Вызови скорую! — бросил я парню с телефоном, заинтересованы в разглядывавшему головы водителя.
Новый джип остановился на пороге. Молодой мужчина, одетый в джинсовую куртку, побежал в нашу сторону с аптечкой в руках. В салоне остались две девушки.
Контейнер большегруза от удара вскрылся, и грязи везде разбросаны продолговатые красные воздушные шары с надписью «Кислород». Противный свист, который я слышал с момента аварии, когда звучит отнюдь не в моей голове, это газ выходит из баллонов. Я посмотрел на разбитый газа контейнеровоза. От его толчка еще следовать топлива. С отчетливой ясностью я понял, что сейчас произойдет. Где-то вдалеке выли сирены — очевидно, тем не менее, кто-то вызвал скорую помощь. Я закричал, срывая голос, не обращая внимания на боль в боку. Для людей, которые сбегались, чтобы на месте происшествия, мужчина с аптечкой, подростки с телефонами.
— Уходите отсюда! Бегите!!!
Что-то коротнуло в кабине большегруза и появились язычки веселого пламени. Я рванулся к машине, уже понимая, что нет времени, вцепился руками неподатливую арматуры, ломая ногти и обдирая кожу на ладонях. Вцепился их, пытаясь вытащить Кристину. А затем все исчезло во вспышке рев яркого пламени, одежда вспыхнула, лицо взорвалось вспышкой боли, меня отшвырнуло где-то в грязи, и последнее, что я услышал, прежде чем отключиться, был рев пламени, нечеловеческий звериный крик Кристины…

***
Я с криком проснулась. После тесной палатке дождь барабанил. В висках стучало сердце, казалось, хотели выпрыгнуть из груди. Руки судорожно сжимали автомат, лазерный прицел, бросился на палатку, пытаясь обнаружить цель. В зоне часто снятся кошмары, но этот сон меня преследует уже давно. Я глубоко вдохнул, старясь успокоиться. Отложил оружие, отдышался, взял бутылку с минералкой из вещмешка, сделал несколько глубоких глотков, не удержался и добавил плоской фляжки коньяка. Стрелки армии часы показывали 5.40. Часы — старые, механические, золотистого корпуса. Они часто лгут минут 10. Техника часто отказывает зоне. Спать не хотелось совершенно. Я разогрел на таблетках сухого горючего банку с тушенкой и ели. Привычные простые механические операции. Тушеное мясо немного фонила. Это часто бывает с консервами. Попробуй поварить ее подольше. Цифровой счетчик и не уползли зеленый в безопасную зону, но упал до относительно безопасных цифрах. Кроме того, хотелось слишком много.
На крыше дождь барабанил, а я сидел в палатке и думал, что делать дальше. Еще сутки назад все было отлично — задача из научников на озере Янтарь. Озера, конечно, не так давно нет, одно болото, где снорки живут. И еще, стоит научный бункер. Место там относительно спокойно, и вот, работает, грызет гранит науки. Этот опыт в зоне у них мало, поэтому они покидают зону, часто в пластиковых мешках. Поэтому подряжают часто нашего брата-сталкера на разные задачи. Сами за километров от бункера редко когда решаются вылезти. Там иногда можно и просто заработать деньги, некоторые еще учатся Зоны воздействие на людей. Может быть немного хрустящей поднять, за анализы. Правда, эта тема уже давно вдоль и поперек изъезжена.
Но у нас есть задача поинтереснее было — вытащить образец ведьминых волос. До сих пор не ясно, что это: может, завод, может, животное или еще что. Вскоре, после того, как появилась зона, где начал расти ком серой пряжи. Они похожи были седые волосы. Только длинные, конечно — два метра, а когда и больше. В начале научники их много раз пытались достать — с вертолета и так. Но, вот, беда — растет ведьмины волосы, как правило, карнизов, крыши и на никаких высоких мест. Кроме того, в глубине души они. Жарких местах на крыше, поднимаясь и студень не может проникнуть — дело не простое. Но кто хочет, тот идет. Вот только волосы, все они, кто с ними входит в контакт, очень быстро такие же волосы и превращает. Что только не пробовал: и специальные щупы, и костюмы. Затем хотел вертолет этот кусок подцепить — и в контейнер с тросом. Вот только трос и начали прорастать, в первый раз успел грузов упасть. Это давно еще было, до меня, лет двадцать назад. В последний раз ведьмы волосы пытался получить пять лет назад, а также вертолет. Срезают вместе с высоковольтных линий, где он поселился и непосредственно в контейнер. Вот только что-то не учли умники, как вертолет, а затем только пять минут полетал и прямо в болото и рухнул, все для волос, проросший. Пророс контейнер. С тех пор, чтобы закрыть тему с ведьминым волосом, перенесли в раздел особо опасных явлений зоны и отложить в долгий ящик. Приз, конечно, был велик, и, вот, идут сталкеры на свою голову, польстившись на хрустящие банкноты. И тогда ты выходишь и смотришь, висит волоса фигура изъеденном костюме. И тогда мы с Андреем Д-р пили водку на кордоне, там зона совсем тихо, только собаки злющие, особенно весной. Андрей придумал, как достать волосы: говорит, нужно именно то место, где он растет, срезать и на воздушном шаре умникам с Янтарным отконвоировать. И черт меня дернул сказать, что есть одно место, где волосы прямо на земле растут на башне крана. Там раньше какой завод был недостроенный, недостроенный и осталась зона охватывает. Рассказал и забыл. Что не могут сказать, на питье, места там гиблые, но зато хороший хабар. После трех дней, нашел мне Андрей и говорит: «Ушел за волосы». А ну я не отказался, дал себя уговорить. Так очень заманчиво награду от ученых получить. Взяли воздушный шар, воздушные шары с гелием, резак металла. И уже получили на месте. Волосы-то никуда не делся, болтается, как раз у входа, где ему за год деться, только вырос почти до самой земли. Только повернулся, надули шар, прицепили его крану, и уже начал поворачивать, как вдруг смотрю — с ребятами что-то не то. Кричит что-то бессвязно, ходит как слепой. Вася Музыкант и волос и влип, как серега Шнур, он как раз стрелу крана реза, свалился из-под крана и уже не встал. У меня у самого с головой что-то не так, я как раз немного в стороне отлить ушел. В голове каша, фотографии какие-то безумные, прошел несколько шагов и упал. Потом вроде ползет где-то, что-то кричал. Ничего не соображал, себя помнит, ходила по болоту, лишь к вечеру вроде оклемался, все в грязи. Ни спины, ни хабара, только винтовку не выпустил. О себе идет, и, смотрю, впереди два мертвых сталкера. И как бы я их стрелял, но почему, почему ничего не помню. Я обыскал тела — один из них оказался зеленый новичок. И, когда в другую перешла — так и обомлел. Это же Семен! Это мне когда-то жизнь спас, и вообще настоящий товарищ был. Еще Чугуевке познакомились. Есть такой поселок у самого края зоны, сколько раз вместе за хабаром ходил, но я почему то взял и очереди срезал. Почему я убил их, потому, что до сих пор не понимаю. Я рюкзаки от мертвых взял, они все равно не. Ушел через туннель в десяти километрах Дикие земли, там забился в любом углу. У салаги в рюкзаке нашлась палатка, я ее как-то определить, напился вдрызг и уснул.

***
Я натужно потер виски, затем хлебнул еще из фляжки. Голова тупо болела в затылке. В углу палатки валялась пара бутылок из-под водки. Одна вежливая, Столицы, другая — паршивый самогон. Я вчера все еще было, что глотать, чтобы только забыться, я и фляжку с коньяком сначала вылакал, только забыли об этом. Плохо мне вчера было. Конечно, в зоне убийство-обычное дело, тем более в таком жарком месте, никто меня искать не станет. Ну пострелял кто-то пару сталкеров на хабар. Обычное дело. Вот только я не такой. Никогда их за мусор не стрелял, потому что больше друзей. Не зря в зоне поговорка «Друзья — дороже хабара». Оказывается, я ничем не лучше обычных бандитов, что сами в зону не ходят, а по обочинам у сталкеров хабар отнимают.
Нужно было двигаться, что-то делать дальше. Я обыскал содержимое рюкзака Семян. Скрытый карман с двойным дном, замотанная в тряпки, возникла пара артефактов. «Мамины бусы» и завернуть в фольгу «огненный шар». «Бусы» — это связка бисером. Только не так, никакой связи. Они просто на бок, как будто на невидимой нити. Бисер я сразу потянул на себя, говоря, у кого они есть, что в них попасть трудно. Может, и ложь, и все спокойнее. Как пуля от радиации помогает, поставил пару таких в кармане — и можно хоть на Помойку бегать. Счетчик зашкаливает, но тебе все нипочем. Только долго не побегаешь — жарко, как в бане поднялись. Почему, кто знает — зона. Мяч я из фольги разворачивать не стал, металлические, как она убегает, что он там не излучал. Я сейчас в сауну устраивать не на что. Я потянулся к рюкзаку и достал рацию. Его Семена очень стабильной, с множеством кнопок и индикаторов, даже с выходом на спутник — не то, что моя китайская поделка, оставшаяся где-то на дне болота Янтарь. Недолго думая, я надавил на кнопку «эфир». И сразу же раздался кто-то встревожен, голос:
— …идти от Янтаря! Более десятка! Они все просто обезумели, какие-то глупости, стрелять без разбора. Сталкеров и военных… это выжигатель! Всех, кто шел на болота, мозги спеклись, они стали такими! Мы попробуем отойти, через систему туннелей. Если вы видите зомби стрелять, даже если это ваши знакомые или друзья, они уже не люди…
Сигнал к сокращению. Я судорожно сглотнул. Или тогда я тоже некоторое время был такой? Бессмысленно бродящей оболочку? Чудо, что я осталась там навсегда, даже не верится.
— Тень 3-14 вызывает Долгов.
Вдруг среди помех и разговор я услышал свой позывной. Голос был монотонным, усталым, для меня ясно было уже давно, не особенно надеясь на ответ. Но сигнал был чистый, показывали где-то рядом. Даже странно, что я услышал звонок только сейчас. Тем не менее, я даже знал, откуда.
Я узнал голос.
— Тень 3-14 на ссылку, привет, Михалыч.
В зоне Михалыча, как правило, воскликнул Бармен. Ему было, конечно, и нормальное имя, но я его не помню. Плохая у меня память на слова, а слова запоминаю влет.
— Приходи на базу, это факт. Хорошо.
Михалыч не был сталкером в обычном понимании, во всяком случае, сейчас. Говорят, он пришел в зону одним из первых и вместе с друзьями нашел тихое место, глубоко в зоне. Руины заброшенных заводов увеличилась база, поселок стакеров, туда приходят, чтобы отдохнуть, залечить раны, узнать новости, найти работу. Мне как раз было нужно все и сразу. Это только работа… не в форме я, наверное…
— Я думаю… — осторожно ответил я. Те же самые размытые границы мелькнуло какое-то движение. Едва уловимое, будто воздух в жаркий день…
Время стало вязким, эластичным, рация была еще в воздухе. Она еще упала. Будто в замедленной съемке, эффект от боевика.
Я метнулся в угол палатки, высаживая длинную очередь бокового входа. Запреты не для меня, пули рвали призрачную полупрозрачную фигуру, которая отдаленно напоминает человека. И тем не менее, я желаю. Только второй, но поздно. Гибкие щупальца метнулись и, легко прорвав комбинезон, ушел глубоко в левую руку, что я автоматически вскинул, защищая шею. Автомат захлебнулся и замолчал, затвор заклинило. Я не почистил оружие после того, как шатался по болотам, как оказалось, зря. Тварь нависала меня, упершись прямо в ствол, предавшей меня пистолет. Кровосос издал леденящий душу вопль и в нем одновременно смешивались гнев и ждет — и занес когтистую лапу. Липкими от крови пальцами я добрался до подствольного гранатомет и нажал на спуск. Громко хлопать в ладоши и Кровососа отшвырнуло инерции, когда граната вошла в зыбкую плоть. Сосательные щупальца дул на руки вместе с изрядными кусок плоти. Тело, которое отдаленно похож на человека, который летел несколько метров, а потом граната взорвалась. Кровососа разорвало на части, палатка довольно посекло осколками и часть сорвало ударной волной. В ушах противно запищало, все звуки стерлись, потускнели. В отсветах вспышек я видел много. Гораздо больше, чем мне хотелось бы. Отвратительно когтистую руку, валявшуюся рядом на оторванном лоскут палатки. Руки по-прежнему судорожно сокращавшимися пальцы, кожа, местами менявшая окраску, приспосабливаясь пятна хаки. И еще я увидел призрачные фигуры. Много, десять, приближавшиеся ко мне полукругом.
Я бегу, позади меня осталась брошенная палатка. Руки только немного щипало, но куртка уже пропиталась кровью, слюной кровососов содержит антикоагулянты. На бегу поспешно передернул затвор. И высадил обойму широким веером по приближавшимся тварям. В ответ раздалось жуткое шипение, но никто не упал, только один миг притормозил, получив шрам на животе, и снова побежал.
В боку предательски закололо. Тьма, мечущийся свет led фонарик на плече, дождь хлещет по лицу, и дикие нечеловеческие крики за спиной. Я бежал, не оглядываясь, каждую секунду ожидая смерти, в центре аномалии, не было и речи о том, чтобы хоть как-то проверяет дорогу впереди.
Сердце громко стучало, в висках, кровь превратилась в кислоту, разъедавшую мышцы. Я видел Огонь в туннель. Металлические кишка двухметровой высоты, часть старой ирригационной системы, которая наполнена огненными аномалиями. Они никогда не меняют своего местоположения, но смертельный лабиринт безопасная тропка, но небольшая ошибка — и превратишься в полыхающий факел. Этой тропе идут новички, еще не совсем осознавали, чем грозит Огонь в туннель, люди, в глубине души хотела сократить счеты с жизнью. Многие так навсегда и остаются на оплавленных стен туннеля, как кучи золы и обугленных костей.
Какая там последовательность? Влево, вправо, влево или влево, вправо, вправо? Я развернулся и высадил последних клипа, вырезать прыгать вырвавшегося вперед кровососа. Остальные только одобрительно заревели, кровососы, глупые создания, хотя и немного похожи на людей, но и друг друга, им вовсе не жаль. Андрей как-то обнаружил труп одного и работу нашел ему мозг…
Я отбросил бесполезный автомат и вошел в туннель два шага вперед, влево, шаг вправо… Когтистые лапы кровососов звякнули металлические туннеля.
Выход рядом — это короткий, смертельный туннель, только метров пять в длину, орехов добросить до другой стороны, может. Например, есть короткие и такие бесконечно длинные пять метров. Выход, столь желанный и так бесконечно далеко. Влево или вправо?
Когда я уже горел и сгорел дотла, я всего лишь прах, тени…
Направо, задыхаясь, я выскочил из туннеля, и тогда кровососы влетели в аномалии. Они, вообще, острожные существа хорошо чувствуют такие вещи, но теперь они обезумели от запаха крови. От одной вспышки аномалий сдетонировали остальные, я едва успел отскочить от гудящего жадного пламени, вырвавшегося из трубы. И тогда из пылающего филиалы ада, пошатываясь, вышли две горящие фигуры. Я видел его, и земля ускользнула у меня из-под ног, я снова был там, среди шипящих баллон с кислородом, и бензин вспыхнул, и Кристина закричала, жутко, так же, как они… Я пошел по земле, зажимая голову руками, сжимая до боли, до содранной, ногтей, кожи, только не слышать страшные крики. Но я все равно их слышал.

***
Дождь прекратился и превратился в маленькую, противную морось. Огонь тоннель давно исчез из виду, но горелый запах, казалось, преследовал меня. Проследить мой путь было не сложно. Рука болталась безвольной плетью, с онемевших пальцев, а затем срывались красные капли и падали на припорошенную пылью землю. Я тяжело привалился к стене полуразрушенной пятиэтажки с неуместным веселой надписью «Возродим Российскую культуру». В течение последних почти трех десятилетий, с момента появления зоны, надпись довольно выцвели и кое-где свисала лохмотьями.
Несмотря на холодную морось внутри решил пойти: на окнах первых этажей-то не так мерцало, или «электра», или «студень», как можно вообще что-то новое. Но на верхних этажах кое-где горел свет, будто хозяева сидели поздно, задернув окна истлевшими обоями. Еще одна странность: в той Зоне, в некоторых местах, лампочки загораются сами по себе и не сгорел. Потому, что вечеринка в самом разгаре уже, без малого, тридцать лет. На мгновение мне показалось, что за шторами мелькнула чья-то тень. Нет, наверное, однако, казалось.

Положение мое было незавидное: рация, палатка, оружие, в общем, все осталось по ту сторону, как туннель. Без верного калаша я чувствовал себя как пустой, да и не помог теперь у меня есть автомат, с такой рукой.
Взяв фонарик, я торопливо обыскал карманы, сделать это одной рукой было очень неудобно; все находят, состоит в относительно чистой бетонной плите. Старый износился, пистолет ТТ с тремя обоймами, действительно, поможет только против очень слабых существ зоны ит-как слепых собак, да и то, как звук выстрела. Еще можно застрелиться. Усмехнулся : «Не дождетесь!»
В кармане куртки нашлась фляжка виски и во влагалище, на бедре все еще висел походный нож, и оружие. За ним последовала горсть орехов, соблюдая атрибут любого сталкера и, о чудо, аптечка. Спасательный оранжевый прямоугольник. Стандартный армейский набор: кровоостанавливающие ссылки, вот только раздел с обезболивающим пустой, несчастный, антибиотик — средство от радиации, три таблетки торена — спасенье химического оружия, вещь в зоне-это совершенно бесполезно, хотя, говорят, некоторые только так, чтобы она ест — глюки поймать.
В начале я с трудом снял пропитавшуюся кровью куртку с рваными дырами от щупальцев кровососа. Я представляю, что было бы, не закрой я горло, и взгляд — с детства отличался богатым воображением.
Рука была покрыта застарелыми, шрамы от ожогов, площадками для пересадки кожи; с черной перчаткой, — я его почти никогда не снимаю — тонкие пальцы без ногтей, покрытых кожей неприятный розовый оттенок. Две раны на предплечье были аккуратные, круглые, размером с двухрублевую монетку, третья — клок вырванной плоти. Главное — чтобы остановить кровотечение. Я обильно полил раны перекисью из аптечки. Кровь сразу свернулась и весело зашипела, поднимаясь розовая пена, звук не к месту напомнил шелест шампанского, да так сильно, что я даже представил праздник, планирует хрупкий стакан, и тихий шелест пузырьков… Под кожей что-то не хорошо зашевелилось. Закусив губу, взяла нож и с легким содроганием вытащил из раны несколько кончиков щупалец Кровососа — когда тварь отшвырнуло граната, кусочки щупальцев остался в ране. Шипы-присоски с острыми когтями на концах, они медленно сокращались, вызывая тошнотворные ассоциации с глистами. Тем не менее, одним словом — паразиты. Над изорванной руки легли туры бинта, и я даже попробовал пошевелить пальцами — кисть чуть дрогнула, рука сразу отозвалась протестующей болью.
Рассвет я встретил на том же месте: дорога до базы, полный аномалии, пойти по ней свет фонарик — безумие. Несколько раз ко мне подбирались собаки, конечно, учуяли запах крови. Один подпустил совсем близко, и выстрелил, пришлось потратить пол-обоймы — с одной руки стрелять неудобно. Остальные, очевидно, думали, что мне слишком опасно, добычу и исчез в темноте. По руке расползлась больно болезненные, но тем не менее это было лучше, чем бесчувственная культя. Наконец, когда стало совсем светло, я тяжело встал и медленно побрел в сторону базы. Если идти по прямой, до него рукой подать, перевали через низкий холмик — и вот, это база, километра два, не больше. Вот только в Зоне редко короткий путь. Здоровой рукой я достал гайку связано с красной ленточкой и с силой бросил в сторону холма. Сначала гайки летели, как положено, но потом останавливается и начинает расти все быстрее и быстрее. Красный хвост трепетал, словно у диковинного воздушного змея, через несколько секунд гайка скрылась из виду в утреннем тумане. Аномалия «трамплин» накрывала так добры, вид на холмик. Некоторые люди называют это «швыряла», но суть это не меняет — все, что попадает в зону, начинает резко подниматься в воздухе, опровергая все законы гравитации. Поговаривали даже, что трамплин, бросая предметы прямо в космос. Я знаю, что это выдумки: пять лет назад я водил группу ученых, как раз в то же место. Они надеялись использовать хит запустить космический корабль, но надежды не оправдались — на высоте около пяти километров эффект трамплина был потерян, и предметы уже не подняться, их просто отбрасывало в любом направлении. Это, кстати, вовсе не улучшало судьбы несчастных, угодивших в аномалию. Вместо этого, пути в космос вышел развлечение ума, десантники, если, конечно, когда-нибудь будут готовы прыгать с куполом над Зоной.

***
Кажется, я все-таки переоценил свои силы: солнце палило безжалостно, но я все шагал, баюкая раненую руку. Дорога была относительно спокойной, теперь для меня это более чем устраивало, не зря говорят: «в Зоне страшны не аномалии, бояться людей». Нет компании меня более чем устраивало. По дороге немного пришел в новый комариную плешь на какой-то маршрут. День их сразу заметно: лекарства, потому что эти аномалии никогда не растет, и как бы мельтешит что-то в метре над ним — поэтому и комаров плешь. Бросил лояльность гайкой, так и есть: ухнула с глухим гулом, как будто не орех, а гирю бросил. Последняя часть маршрута шли через мертвый поселок, мне не нравится это место, даже днем здесь ужасно. Кажется, только заброшенные здания, изрядно побитые временем и погодой, но нет, не отпускает чувство какой то нелюбезный взгляд, и иногда слышно тихое мяуканье, будто кошка. Но деревня ударили не от этого, сталкеры так просто не напугать, просто здесь очень густо растет жгучий пух. Весной эти места, как правило, становятся непроходимыми, но сейчас, на подходе, в горле начало першить. В спешке вытащил маску респиратора. Неприятно, конечно, но до базы теперь совсем близко. Теперь остается выйти через Дверь, заброшенное здание телефонной станции — одна из немногих аномалий Зоны, в котором люди научились использовать. Тридцать лет стоит и все как новый, пыли здесь почему-то нет пыли. Аккуратные кабины с телефонных аппаратов. Вокруг телефонной станции ходят, самые невероятные легенды, например, за телефон, звонит куда угодно. Выдумки, конечно, но любопытство было слишком велико. Я не удержался, взял одну из трубок и слышал равномерный сигнал. Посмотрел на телефон, затем перевел взгляд обрывки проводов, свисавших со толщей. Во рту вдруг пересохло. Прижимая трубку к плечу, я набрал номер своей старой московской квартиры. Несколько секунд шли гудки соединения, а затем с той стороны ответил:
— Алло?
Это было невероятно, невозможно. Я не слышал этот голос уже больше пяти лет. Потому, что он принадлежал к моей Кристине, которая уже не.
— Криста? — прошептал мне между губ.
— Кирилл? Привет? Ты откуда звонишь? Из Хабаровска?
Командировка, я еду туда за месяц до аварии. У меня как убрать с ледяной водой, потому что я могу что-то изменить. Предупредить.
— Криста! Десятого ноября, вечером, мы едем на юбилей… — я сама не понимала, что я делаю, я делаю, что я должен говорить, чтобы она поверила.
— Привет, Кирилл! Ты где-то пропадаешь… я тебя слышу, перезвони мне. В трубке что-то щелкнуло, и осталась только тишина. Я сидела с глазами, мокрыми от слез.
— …не дает нам пойти на него…- тихо закончил я фразу, замолчавшему телефону. Мы не можем изменить свое прошлое, даже если иногда очень хочется. На меня вдруг навалилась усталость, все казалось глупо, и бесполезно. Моя жизнь, блуждания по Зоне, аномалиям в поисках артефактов. Нельзя так думать, иначе один раз не хватит сил встать. Я схватился за раненую опухшую руку. Вспышка боли отрезвила, мне нужно отдохнуть. Ездить было бы Чугуевку на неделю, однако, за пределами Зоны, не нужно думать о жгучем пухе, проверять путь гайками, снять комнату, поспать на нормальной кровати, не думая о том, что на тебя может для кого-то атаковать, поесть нормальной пищи. Ну, или, по крайней мере, на базе Долговцев лежать до тех пор, пока рука почти подживет.
Двери — это один из самых впечатляющих аномалий Зоны и, возможно, является безопасным. В нескольких местах в зоне сцеплено между собой, и не всегда это двери, иногда просто какие-то особые места: зайди в них, и вдруг оказываешься совсем в другом месте Зоны, иногда десятки километров от двери. Как и почему это работает, никто не знает, ученые разводят руками и называют Двери заумным словом — локальная свертка пространства. Как будто это что-то объясняет. Дверь была первой, тщательно изученной недостатков, я о них читала еще в своей обычной жизни, до того, как научился находить аномалии и стрелять из Абакана. Газетные статьи полны оптимизма, мол, люди вот-вот показали, как работает Дверь, и мы отправимся к звездам. Может быть, что там действительно что-то, вот только не с нашими знаниями и технологиями. Двери работали безотказно, но выдавать секреты, то, как они работают, не собиралась.
Я открыл тяжелую створку с надписью «посторонним вход воспрещен»: когда за Дверью спряталась в какие-то помещения, но теперь она вела в темноту, в густую черную тьму, в которой тонул свет фонарика. Глубоко вздохнул, зажмурился — каждый раз, когда я иду через Дверь, помним рассказы про сталкеров, которые вошли в Дверь, и нигде не упоминается, на какие-то странные места, которые иногда открываются после второй по краю. Но на этот раз все шло, как обычно: секунда — и яркая слепящая вспышка, которую видно даже через закрытые веки. И сразу же услышал голос:
«Сталкеры, новички и ветераны, чтобы защитить мир от опасностей Зоны…» Запись в громкоговорителях вращается по кругу на двух языках, русском и английском, в течение всего дня, прерываясь только на ночь. Обычная «взвейтесь да развейтесь»: «мы сами-сами герои, спасители человечества от ужасов Зоны». Глаза медленно отходили. Я не удержался и обернулся. Никаких Дверей, и вообще здания позади меня не было актуально: жухлая желто-зеленая трава, далеко вдали виднелись горы, заваленные радиоактивных отходов — свалка. Мертвый поселок остался в 10 километрах к востоку. Можно было повернуть туда и, при некоторой толике удачи, пробираться через кладбища брошенных машин, ночью перелезть через железнодорожную насыпь, а там-кордон — граница Зоны. Поехать, как собирался, Чугуевку…
Интересно, сколько раз я хотела, вот так все бросить и просто уйти, начать жить нормальной жизнью. Раза три, кажется, и каждый раз что-то мешало, но, возможно, просто я хотел пойти. Это здесь, я Тень, сталкер-профи. Вне Зоны, я просто сбежал преступник в розыске. Жизнь уходит без возврата, когда я был программистом, и не плохо, но в последние 6 лет все слишком изменилось: новые компьютеры, новые языки программирования. Наверное, если есть желание, я мог бы достичь, чему-то научится… нет, глупости. Один мой знакомый, сталкер по имени Призрак, сказал, что Зона принимает неохотно, но и позволяет идти с трудом. Оставшиеся километры я скорее преодолеть бегом: на базе Долга часто водились очень злобные стаи собак. Долговцы периодически отправляются в партии на ловлю, но собаки не переводились.
Шарик артефакт на шее вдруг стали обжигающе горячими… Я еще успел развернуться к подозрительно шевельнувшимся кустам, даже вскинуть пистолет, но выстрелить не успел.
Заряд дроби отбросил меня на метр, используя тверд, но в глазах потемнело, как будто кто-то со всей силы ударил по груди палкой. Я согнулся и отполз на кочку. Вовремя: на том месте, где только что была моя голова, взвились пыльные столбики от пуль. Глухой рокочущий звук автомата, я узнал, «Буря». Выхватил пистолет, и, почти целясь, разрядил обойму от неизвестных преследователей. В ответ раздалась новая очередь «Буря».
Я не понимаю, почему меня хотели убить, да еще так настойчиво. При всей жестокости нравов, в Зоне все рационально, убить может, потому что попа или оружия, за нарушение чужой территории… может быть, меня с кем-то спутали, мелькнула робкая мысль, может еще пронесет…
— Тень! Карачун тебе пришел…- конец фразы потонул в отборной брани.
Голос молодежи — мальчик, новичок: если получилось убить кого-то, лучше сделать это тихо. Я на секунду высунулся, поймал в перекрестие форму между ветвями и мягко надавил вниз. Хит. Я даже заметил, как срикошетила пуля; хороший армейский бронежилет, от ТТ не прострелить. Из кустов раздались маты, и новые выстрелы из ружья и «Буря».
Моя единственная надежда была, чтобы добраться до блокпоста раньше преследователей.
Все еще держась за грудь, скорчившись, все время ожидая получить пулю в спину, я пробежал короткими перебежками метров двадцать, стрельба в движении. Конечно, есть возможность попасть практически нет, а стрельба сама по себе немного задержит, это только в кино герои гордо вскочить с автоматом наперевес, они знают, что у врагов патроны холостые. Любой, кто хоть раз был этим огнем, даже звук выстрелов — хороший аргумент, чтобы не высовываться. Пистолет еще раз на защелки и затихли: последняя обойма была пуста. Потом у меня раздался продолжительный неприцельные строки из «Бури», они весело, чтобы косили траву, повреждение ствола молодой березки, одна из пуль чиркнула меня по щеке. Бусы на шее заметно нагрелись, и впрямь работает. Резко повернув вправо, я спрятался за остовом старой Нивы, укрытие было так себе — Буря прошьет трухлявое железо, словно бумагу. И из всего оружия остался только верный десантный нож. Я оценил иронию ситуации: с ножом против, как минимум, два хорошо вооруженных убийц — шансов не больше, даже меньше, чем с шашкой против танков.
И тут я почувствовал слабый запах озона — «электра» притаилась где-то рядом, его всегда тянет на металлические объекты. Я внимательно осмотрелся: метрах в десяти в воздухе едва заметно подрагивал, будто над дорогой в жаркий день. У меня в углу.
Грудь жевать скулить от боли, мучительно хотелось кашлять. Под изорванным дробью бронежилетом, конечно, наливался огромный синяк. Тихий шорох снова заставил меня скорчиться на истлевшем строке Через отверстие в потрескавшемся лобовое стекло, каким-то чудом еще державшимся в рамке, я наблюдал, как один из моих преследователей идут, пригибаясь, отличные руки. Песочного цвета куртка, вытертые джинсы — мальчик, молодой, наверное, что это он выстрелил в меня из ружья, поторопился, только поэтому я еще жив. Пули из «Бури» прошили бы мое тело вместе с бронежилетом насквозь.
Осторожно, чтобы не издать не звука, я вылез из укрытия. Затем осторожно сунул руку в карман и сгреб оставшиеся гайки, нож, если их пришлось взять зубы пиратском стиле, как же неудобно быть одноруким. Я шагал, пригнувшись, старясь попасть в такт с шагами парень, меня не зря на Тень… Кровь глухо стучала в висках. Если сейчас он обернется — мне конец: с такого расстояния трудно промахнуться, выстрелил, просто будет у меня в голове. Всеми силами я мета орехов строну кустов. Парень повернулся на звук и, не раздумывая, выстрелил. Я был уже близко, в последний момент он что-то слышал, может быть, заметил движение краем глаза. Обернулся, вскидывая обрез, но я был быстрее. Росчерк ножа — и крик моего несостоявшегося убийцы уменьшить, когда сверкающее лезвие рассекло ему горло. Одну долю секунды он стоял неподвижно, глядя на меня испуганными удивленными глазами, потом голова его запрокинулась, обнажая порезанные мышцы и блестящие кольца, трахеи, лицо плеснуло горячей обжигающей кровью. Семен всегда учил меня убивать ножом со спины, чтобы не испачкаться, но, мне кажется, вышел плохой ученик. Мальчик упал оружие, схватился за перерезанное горло, и упал навзничь, издавая неприятные булькающие звуки, ехал по грязи и быстро расползалась алая лужа.
Я наклонился и подхватил обрез, паршивое оружие, но лучше, чем ничего, сдернул слабо подергивавшегося, судороги, тела патронташ. На бугор выбежал еще один бандит, удивительно похож на то, что я только что прирезал. Или действительно братья? Увидев меня окровавленного тела, он закричал и, вскинув автомат, разрядил в меня весь рожок. Я закрылся в тело мальчишки: он уже не держит за горло, глаза его закатились, он только вздрагивал, когда пули входили ему в спину. Отбросил окровавленное тело и метнулся в «электре». Местность была заболоченная, ботинки проваливались по щиколотку, вода — отличный проводник, который почти вдвое увеличивает радиус действия аномалии. Если она сейчас сработает, со мной можно подать жареные на сковороде. Какой-то пятачок сухой земли! В связи с осоки виднелась бетонная опора повалившейся линии электропередач, — то, что нужно. Я вырос с разбега, схватившись здоровой рукой за одну ржавую гору. Обрез за поясом неудобно принялся за бетонный край, пришлось полагаться на раненое предплечье. Это, конечно, было плохой идей: в глазах потемнело от боли, но я все-таки поднялся. Сел, привалившись к бетонной плите, положил оружие на колени и посмотрел на парнишку, что держал меня на мушке автомата, находясь в тридцати метрах от меня. На таком расстоянии обрез бесполезно, но автомат бьет без промаха.
— Ты убил Юрика! — крикнул он.
— Почему вы напали на меня? Я вам ничего не делал, у меня даже вещей нет! — крикнул я в ответ (и что это я оправдываюсь перед вами?), — Тебя как зовут?
Мне совершенно не хотелось делать то, что я собирался сделать с этой глупой новичок, который отправился в Зону за легкими деньгами. Была возможность его разговорить, чтобы выяснить, почему они решили убить сталкера, только без хабара, без вещей. В моих руках столько смертей, зачем мне еще? Но разговор не вышел.
— Никита, — парень насупился и вскинул автомат, — Ты убил Юрика! Почему?
В голосе была такая неподдельная обида, что я на мгновение опешил.
— Ты перерезал горло ему, моему лучшему другу!
Я вдруг ясно понял, что раньше он никогда не стремился и теперь накручивает себя, чтобы нажать на спусковой крючок, чтобы отомстить за своего товарища, почувствовать себя сильным. Я немного повернул обрез, который все это время так и лежал у меня на коленях, и выстрелил в «электру», порция дроби не хуже орехов. Аномалия вспыхнула, расползаясь молнией по влажной земле вверх через мокрые штанины, по ногам Никита. Он закричал, задергался, словно марионетка, которую вдруг начал дергать, потому что все ниточки сразу, автомат выстрелил несколько раз. Но это были не прицельные выстрелы: сжавшаяся в судороге рукой надавила на курок, а затем с громким хлопком взорвался выключатель — патроны сдетонировали. Когда восстание электрических стихи угасло, Никита повалился на дымящуюся землю, из халата поднимался пар, а кожа на открытых местах запеклась румяной корочкой, остро пахло озоном, порохом и горелой плотью. Теперь аномалия не опасна: после выброса это будет примерно сутки накопить энергию на новый фейерверк. Я подошел к краю опоры, готовясь спрыгнуть. Граната взорвалась совсем рядом, в горячке боя я совсем забыл про третьего бандита, вооруженного «Буря», как оказывается, вовсе не пустым подствольником. Бусы обожгли шею и лопнул с мелодичным звоном, рассыпаясь искорками янтаря — артефакт исчерпал свой ресурс.
В ушах что-то противно запищало, невидимая гигантская лапа ударной волы швырнула меня в болотистую почву. Я открыла глаза: мир кружился в бешеном хороводе. Я попытался встать, но нога в испачканном грязью армейском ботинке придавила меня к земле.
Человек был одет в комбинезон цвета хаки, я пытался разглядеть его лицо, но не мог, видел только эмблема на груди: черный круг, окруженный кольцом. Группировка Монолит. Религиозные фанатики, поклоняющиеся Зоне. Я понял, почему меня хотят убить. Как банально, как глупо…
— А ты и впрямь хорошо, Тень, убил двух, — голос был низкий, незнакомый. И тогда я увидел его лицо, молодое, со шрамом на щеке.
— Ну, вот и все, — сказал он, и затем все закрыл морду «Буря».
В голове мелькнула мысль, что надо было все-таки ехать в Чугуевку. Затем во лбу монолитовца появилась маленькая аккуратная дырочка, например, оставляют пули снайперской винтовки, и с секунд с запозданием раздался негромкий хлопок. Мертвое тело беззвучно повалилось на траву. Больше не было сил удивляться, я попытался дотянуться до оружия, но мир сжался в точку и исчез.

***
Мне снилась Кристина, мы целовались на диване в гостиной нашей старой квартиры. Все было хорошо, все было на месте, солидный, дубовый шкаф, оставшийся в наследство от старых жильцов. Ковер на стене, несколько картин в японском стиле, — это компьютер с большим широкоформатным монитором, усыпанным код. Но меня не отпускало какое-то странное беспокойство, и тогда я поняла, что это запах, запах горелой плоти. И в тот же момент ковер за моей спиной вспыхнул. Я понял, что в квартире начался пожар, и срочно нужно выйти на улицу, но Кристины передо мной уже не было, была страшная обгорелая форма, где через обугленные мышцы просвечивали кости. Она оскалилась беззубым ртом с длинными желтыми зубами и потянулась ко мне. Не раздумывая, я ударил ее ножом в шею…
То, что текла мне по лицу, в какой-то момент кошмар смешался с реальностью, и я думаю, что это кровь. Но кто-то обтирал мое лицо прохладной губкой, и это было приятно. Постепенно возвращаются чувства, я лежал на чем-то жестком, кровати или стола. Разлепив тяжелые веки, я убедилась, что это кровать. Слева стояла стойка с капельницей, трубы шли на мою правую руку. Справа у кровати облегающем безопасности одеянии сидела девушка. Моя левая рука лежала на импровизированном подобии здравоохранения столу еще один стул поставили лоток, что девушка как раз заканчивала обрабатывать мою руку, кожу немного пощипывало.
— А, очнулся, наконец, спать, ты потерял много крови, — у нее был приятный нежный голос, зеленые глаза и светлые коротко стриженые волосы. Не каждый может поставить их красиво, слишком грубые черты лица, накаченные мышцы, например, женщины обычно любят подростки лесбиянки, это я из прошлого, чье имя было Кирилл, вероятно, не обратил на это внимание, проходя мимо. Но теперь она была красива, как может быть красивой женщина, которую я видела в первый раз в течение двух лет. Я вдруг почувствовала резкое возбуждение, болезненный и понял, что под простыней сплю совершенно голый. Неудобно повернулся, что бы это скрыть, но девушка, кажется, до сих пор замечаю. Хмыкнув, она встала и приложила руку к коммуникатору в ухе.
— Полковник, он пришел к нам спутник…

***
— Нет, нет и еще раз нет, — уверенно сказал я сидевшему передо мной человек, — Я пошлю вас и ваших людей, полковник!
Разговор доставлял ни мне никакого удовольствия. Собеседник был лет сорока с начинавшими седеть висками, их безопасности, комбинезон иногда менял цвет, подстраиваясь под интерьер. Что-то вроде скрыть Кровососов только хуже, но все равно впечатляло. Я о таких технологиях даже не слышал. Добро карие глаза, глубоко запавшие на изрезанном морщинами лице. В них что-то было в этих глазах один подводный безумие, старая боль, что в глубине сознания. Я знаю такой взгляд, я его вижу каждый раз, когда смотрю в зеркало. Но больше всего мне мешало его голос, спокойная, уверена в себе.
— Но вы, кажется, не, это по крайней мере неприлично, тем не менее, мои люди спасли вам жизнь?
— После того, как Монолитовцы хотели меня прикончить, потому что вы?
Я улыбнулся, улыбка вышла кривой, шрам на щеке все еще саднила, затем пошевелил пальцами левой руки и сжал их в кулак, рука послушалась, мышцы только немного саднили. Ирина, врач группы, основательно меня заштопала. Еще пару дней и буду как новый.
Полковник, что-то тронул в одном из датчиков на руки, и костюм больше не будет подстраиваться под интерьер. Затем достал пачку сигарет, какой дорогой неизвестная марка. Прикурил от красивой бензиновой зажигалки, пустил колечко дыма и, наконец, ответил.
— Да, признаю, предупредить об этом в открытом эфире о том, что мы ищем, было неразумно, но то, что вы оставили нам выбор? Ваше местоположение не было известно. В свете последних событий с этим зомбирующим излучением, можно считать чудом, что нам вообще удалось вас найти.
Я нахмурился, вспоминая свои полубезумные блуждания по болотам и окровавленное тело Семена. Ободренный моим молчанием, полковник продолжал.
— Я повторяю свое предложение, которое вы проводите в нашей группе, с помощью отклонений от нормы «кристалл» в юго-западном секторе зоны, — он показал на карте. — В настоящее время вы единственный сталкер, который смог бы пройти вглубь аномалии и вернуться обратно.
Конечно, его слова мне льстили. Вот только даже в мыслях я не хочу вернуться в кристалл.
— Что вы там забыли, полковник?
— Может быть, я могу объяснить, — хриплый голос за спиной заставил меня вздрогнуть.
Сутулый пожилой мужчина, совершенно лысый, кутающийся в куртку, как будто в комнате было зябко.
— Валерий Николаевич, -я пожал сухую, перевитую венами руку, — Профессор, специалист по аномальным образованиям зоны.
Ученый сел на соседний стул, землистого цвета лицо, в подернутые желтизной глаза.
— Тень, — потом добавил, — Сталкер, — тоже своего рода специалист по аномалиям.
На столе лежали распечатки, наблюдая, я понял, что это снимки «Зоны». Большие, подробные, как будто снимали с небольшой высоты.
— Скажите, сталкер, вы что-нибудь слышали о монолите? Или, как его еще называют, исполнителю желаний?
Сигаретный дым щекотал ноздри, хотелось курить. Но просить сигарету у полковника я не стал.
— Кто не слышал об исполнителе желаний, — выразительно пожав плечами, ответила я, — самая известная легенда о огромный шар прямо в сердце зоны, который исполняет желания. Некоторые считают, что это в центре бывшего саркофага на Чернобыльской АЭС, — я осекся…
Валерий Николаевич постучал пальцем по одной из фотографий, — Это снимки спутника Феникс-6, вы, вероятно, не знаете, но над зоной не удается подключиться к спутниковому наблюдению, оборудование не работает, — профессор вздохнул, — На Атлантов, мы создали специальную защиту от электромагнитных помех и дублирующие системы, и тем не менее, спутник проработал менее чем за полчаса. Зато нам впервые удалось получить детальные изображения в зоне и на одной из них мы нашли вот это…- ученый протянул мне фотографию, на фотографии была немного размыта граница детализации оптика спутников, но место, где я узнал, там слева армейская вертушка навсегда остались в воздухе. Руины здания, до которого я в свое время не достиг пол километра, красовался золотой мяч, мекка всех сталкеров — исполнитель желаний, но тогда там ничего не было.
— Мы считаем, что именно образование является центр зоны, условно говоря, шар создает вокруг себя сферу помех, которая стала зоной. — Ученый продолжил, — Кровососы, контролеры — лишь мутаций под воздействием излучения объекта.
Да, я знал о мутации, сталкеры очень редко рождались нормальные дети, иногда это было что-то совершенно незнакомое, но чаще всего просто нежизнеспособные уродцы.
— Если бы вы могли провести нас… — голос профессора вернул меня в реальность. -… то это был бы огромный научный…
У меня внутри как будто что-то вспыхнуло.
— Сколько раз правительство посылал разведгруппы?! — Я почти кричал, — по крайней Мере, один назад? У нас тогда было десять человек, а также один сталкер по прозвищу Шар говорит, что он знает путь к Монолиту. И мы уверовали и пошел к саркофагу со своими желаниями, у каждого есть свои заветные мечты! И что? Ни монолита, ни людей, я один вернулся! В другую часть зоны, пожалуйста, что-то на болота Янтаря, но кристалл мне не полезу. Хватит, я с этой историей завязал, все, точка.
Я резко встал и пошел к выходу.
На выходе меня окликнул полковник
— Эй, Тень, я услышал тебя еще Паленым слово, — Я обернулся, но странно, полковник лицо, где-то я это уже видел эти пронзительные голубые глаза, в руках у полковника был обычный черный папки со скоросшивателем. Папка с моим полузабытым именем на обложке.
— Орлов Кирилл Борисович, родился в… окончил… женат… это все не интересно, вот, — с явным удовольствием читал вслух полковник. — Вот, осужден по статье 109 ук рф убийство по неосторожности с отягчающими обстоятельствами в 15 лет общего режима, — Полковник присвистнул. Как тебе, однако, .
— Наш храбрый сталкер, шесть лет назад, подрезал грузовик с газовыми баллонами и сожгли заживо 8 человек, в том числе свою жену и сына губернатора, и был к тому же в нетрезвом виде за рулем. После этого он сбежал из-под последствия, но его конвоиры были найдены убитыми, у майора Петренко остались две дочери. С тех пор Кирилл Борисович находится в федеральном розыске.
Я как-то отвлеченно заметил, что до боли сжал кулаки. Есть, например, у меня легко вывести из себя, но я всегда считал себя зрелым человеком.
— Хватит, — я хлопнул по столу, — Я не собираюсь оправдываться, полковник, но если это что-то меняет, конвоиры собирается меня убить.
Полковник улыбнулся, — Что ты, Кирилл, я не порицаю, я восхищаюсь, как обычный математик умудрился убить двух опытных милиционеров. Это за пределами. Как вы, заточкой по шее, из папки полетели фотографии окровавленных тел в милицейской форме, и меня слегка замутило.
— Известный работа, — с удовольствием сказал полковник, вертя одну из фотографий в руки, — не хуже, чем вчера.
Профессор с немым ужасом смотрел на меня, и отошел на пару метров. Да, я монстр, у меня кровь самых близких мне людей, Кристы, Семена, уже со счета сбился, сколько я убил. Разбередили он мне в душу, все эти мнения «семейный альбом» и копаться в шкафах, где у меня полно скелетов, хотелось пойти в бар и от души напиться, чтобы все это стало несущественным и незначительным.
— Я ухожу, — глухо ответил я.
— Как хотите, все исправить? — голос полковника стал вкрадчивым,
— То исправить? — задумчиво повторил я, — Попросить у монолита новую жизнь? Что-то я не видел ни одного стакера, который по-настоящему что-то получил.
Полковник только усмехнулся.
— Наверное, немного найдется сталкеров, что не верит в монолит, но я предлагаю что-то более материальное.
Он бросил мне через стол красную «корочку», на самом деле, моя фотография, только название другое, даже если это подделка, то выглядит как настоящая.
Кажется, полковник угадал мои сомнения.
— Паспорт настоящий, регистрационный верным, даже встроенный микрочип. Не спрашивайте, как я его достал, но я его достал, — он задорно мне подмигнул.
— Но это еще не все призы сегодня, — он достал из другой папки еще несколько документов — купчая на квартиру в Москве, не рублевка, конечно, но не совсем в центре, и двести пятьдесят тысяч евро на счет. Хорошая зарплата?
— Я ухожу, — повторил я как заклинание, затем встал из-за стола и пошел к выходу.
— Мы будем ждать два часа, потом поедем, с тобой или без тебя.

***
Бар «100 рентген», здесь часто встречаются сталкеры, чтобы отдохнуть после вылазок, поделиться новостями. У входа сидела компания, начинающие и опытные, кто-то бренчал на гитаре.
— Вот, слушайте анекдот, заблудился, это означает, что сталкер в зоне и кричит «ау, помогите! «, но навстречу ему кровосос, — рассказчик живо жестикулировал, пытаясь изобразить шевелящиеся щупальца кровососа пятерней, растопыренной под подбородком.
— И, значит, кровосос ему и говорит: «Ты что орешь?». А сталкер в ответ: «Ну, думаю, может услышит кто». Но кровосос: «Ну я услышал, полегчало?»
Взрыв веселья смех, и кто-то недовольный возглас.
— Это ведь не смешно!
Действительно не смешно, половину шуток зоне изменяется от обычных. Можно присоединиться к компании, посидеть, выпить водки, рассказать пару анекдотов, слушать новости, а я спускаюсь в бар.
Надоедливый голос охранника.
— Не стой, проходи, проходи, — что он все время это говорит?
Подхожу к бармену, полный мужчина, в рубашке, русые, зачесанные на затылке волосы безуспешно пытается скрыть что начинается лысину. Заказываю пиво, темный туборг вполне подходит, кому-то нравится легкая горечь, кому-то нет, я из первых. В небольшом телевизоре чья-то любительская запись, зона, конечно, вечный сериал, который никому не скучно.
Бармен нарушает молчание первым.
— Ну, например, работа-то не приехал?
Ясно, качаю головой, допиваю залпом стакан, то заказываю еще пива. На самом деле самым правильным было бы напиться сейчас, снять номер на ночь, выспаться, продать артефакты, а потом уже думать, что делать дальше. Но вместо этого я достаю из кармана бляхи Семена и безымянного новичка, делаю смертники Михалычу. Он заканчивает протирать стакан. Что? Незаданный вопрос читается в его глазах.
— Семен с напарником.
Бармен берет из моих рук бляхи, интересно их делать, и из специальной сверхпрочной и огнеупорной стали, чтобы тело, чтобы признать, даже после взрыва или пожара.
— Ты знаешь, кто их убил? — закон зоны, бандитам, промышляющим разбоем — смерть. Конечно, ни одна жертва убийцы нет, но вход на базу Долга, им будет закрыт навсегда. Не хочется врать, нет сил придумывать оправдания.
— Я, если честно.
Лицо Михалыча приобрел вид очень удивляет, так я его еще не видел, интересно, что его так изумило, то, что я убил Семена, или то, что в этом признался?
— Но почему?
Я кивнул на экран, как раз показывали перестрелку с зомби, камера взяла крупный план, на пустые медленно вышагивающие фигуры, сжимающие оружие. Камеры и то, покачал, мелькали вспышки выстрелов, но звук не был выключен.
— Вот такой стал, на время, — я потер правый висок, будто этот жест что-то объяснял. — Когда очухался было уже поздно.
— Повезло, — медленно сказал Бармен, — я не слышал, что после выжигателя кто-то отходил. Например, — он показал на экран, где зомби падали один за другим под выстрелами в цель снайперы, — убивает сразу, без разговоров. Не о чем с ними говорить.
— Михалыч, ты адрес семья Семена-то знаешь, пошли их и мою долю тоже.
Сталкеры часто так делал, оставил адреса для семьи, и деньги, заработанные на случай смерти в зоне, что-то вроде завещания. Бармен ответил сразу.
— У него не было родственников, Тень, он все тебе завещал, где двести тысяч и несколько артефактов.
Внутри все оборвалось, почему все вот так получается. Я сам не заметил, что сижу за прилавком и плачет, потому что мальчик. Я даже не помню, когда я плакала, даже тогда, когда труп Семена моют, деловито так, не плакал.
— Я вижу, Тень, что не за добычу ты Семена убил, ну как там получилось, пусть бог рассудит, деньги твои.
Отправь их родителям для новичков, которые с Семеном был, ему-то родственники?
Что я делаю, нужно занять деньги, чтобы бросить все к чертовой матери и подальше от зоны! Что со мной?
— Ты уверен в Тень?
Я кивнул и вышел, не допив стакан.
Сергея и компания, я нашел у восточного блокпоста, они уже заканчивали погрузку двух черных японских джипов. По области с авто, это что-то новое. Я подошел к полковнику, пожал протянутую руку, как будто мы и не здоровались два часа назад.
— Я согласен.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ